По исследуемым событиям имеется ряд публикаций, сведения о которых есть в краеведческом каталоге Вятско-Полянской районной библиотеки.

Отдельные материалы хранятся в научной библиотеке Вятскополянского исторического музея, в личных архивах местных краеведов, в школьном музее села Слудка. Из опубликованных материалов по исследуемому событию можно отметить, прежде всего, сборник, посвящённый 70-летию Вятскополянского района «Край родной, неповторимый», в котором есть информация об истории церкви.

Сборник № 5 «Вспомним поимённо» (автор Сухих А.А., митрофорный протоирей, настоятель Никольского собора), в котором рассказывается об отце Иоанне, настоятеле церкви села Слудка, в нём же помещены фотографии из семейного архива Брызгаловых. Сборники посвящены священнослужителям и мирянам земли Вятской, посвятившим жизнь служению Богу и людям.

Разнообразный фактический материал содержит альманах, посвящённый 75-летию района «Сквозь призму времён и событий».

По исследуемым событиям имеется рукопись А.И. Брызгалова из личного архива автора, которая является основным источником для написания работы.

Использованы статьи журналистки И. Бессарабовой (город Екатеринбург) и вятскополянской журналистки Л. Панкратовой.

Фотографии семьи Брызгаловых и церкви села Слудка  из личных архивов Брызгаловых, Редькина В.В, Помыткина М.Г.

Видеофильмы из личных архивов Брызгалова А.И., отца Бориса и воспоминания очевидцев, посвящённые личности Брызгалова А.И. и освещению храма с. Слудка, записаны и переданы в школьный музей,

В работе используются также статьи из газет «Вятско-Полянская правда», «Вятский Епархиальный Вестник». В них содержится информация об обращении активистов общины к жителям района, письма и воспоминания Брызгалова А.И.

«Ничего в этой жизни не бывает случайного, и моя встреча с удивительным человеком в купе поезда «Ижевск-Москва» была именно такой. Наверное, свыше нам посылаются подобные подарки судьбы», – так начала свой рассказ наш учитель истории Долганова Галина Викторовна.

Меня очень тронула судьба и история семьи этого старого человека, о котором она нам рассказала. Обратившись к теме «Человек и малая родина», я захотела понять, где берет он силы в свои 85 лет на дальние переезды, неустроенное одинокое после смерти жены деревенское существование... Это счастье, когда на твоем пути встречаются такие люди, когда в жизни происходят такие встречи.

«Сначала он был погружен в себя, казался замкнутым. Завтра 40 дней, как он похоронил своего верного друга – жену. К ней на могилу и ехал. Утром он тихо пел удивительно приятным баритоном и молился. Но, видно, дорога и стук колес располагают к общению. А может быть, что-то еще...», – продолжала свой рассказ Галина Викторовна.

В процессе работы мы нашли статью уральской журналистки И. Бессарабовой в газете «Православная Москва» (ноябрь 2003 г.), в которой она описывает подробно встречу с Анатолием Ивановичем Брызгаловым (так зовут попутчика).

Чуть слышно, со слезами в голосе этот старый скромный человек с интеллигентным одухотворенным лицом прочел ей свои строки:

«Расскажите, – просили они в разное время об одном, – расскажите, пожалуйста, о храме, который вы называете своим, о детстве, о семье».

Познакомившись с Анатолием Ивановичем, мы много говорили о нём, о его судьбе, о семье. Нам очень помогла в работе его рукопись, в которой он рассказал историю своей семьи, высказал мысли, волнующие его, о судьбе страны, своей малой родины, о предназначении человека.

Примерно такие чувства испытывал он, стоя в конце лета 1979 года у развалин церкви села Слудка Вятскополянского района Кировской области. От развороченной и наполовину снесенной колокольни и огромной ямы, которая была на месте серединной части церкви, тянуло могильным холодом.  Алтарная же часть сильно была повреждена, но по-прежнему, словно шлем воина, возвышалась над селом. Только одинокая галка на почерневшем кресте чудом сохранившегося купола печальным криком напоминала, что это уже не храм, а оскверненный людьми, утратившими веру, памятник православной вере.

Ещё в I половине 19 века в селе Слудка была построена каменная церковь в честь Успения Пресвятой Богородицы с пределами во имя Пророка Илии и великомученицы Екатерины.

«О начале строительства Слудской церкви в областном архиве точных данных нет. Известно, что строительство её продолжалось 10-12 лет и закончилось в 1825 году. Строили храм пленные итальянцы. Архитектурное сооружение возводилось в  эпоху классицизма в греко-римском стиле, и форма купола у него такая же, как у собора Петра в Риме».[3]

Это уникальное сооружение было не похоже ни на один другой храм в округе. В период атеистического лихолетья храм в Слудке разделил участь многих других.

В эпоху хрущёвских гонений на церковь снесли её верхний ярус с колокольни, уничтожили приделы.

После закрытия в 1930 году здесь были и зерносклад, и  мастерские по ремонту сельскохозяйственной техники.

Так бы, наверное, и разрушалась церковь, если бы не энтузиазм А.И. Брызгалова, сына последнего слудского священнослужителя отца Иоанна, не единожды репрессированного при Советской власти за стояние в вере.

«Стояла кладбищенская тишина... Поодаль, чуть левее, зияла яма на месте отеческого дома. В отдалении, за последними убогими деревенскими домиками, сияла под неярким уже солнцем серебряная излучина реки моего детства – красавица Вятка. Пятьдесят лет!.. Сложные, противоречивые чувства овладели мною. Вспомнились счастливые и светлые детские годы под сенью родительского дома и прекрасного храма. Светлая и честная мученическая жизнь моих родителей, трагическая судьба моих братьев и сестры. Да и вся судьба моего Отечества в последние 52 года. Как-то по-новому представилась мне вся уже, по существу, завершающаяся жизнь. Все, что мною сделано, мои поступки, убеждения и верования...», – так пишет о своих чувствах Брызгалов Анатолий Иванович.[4]

Но понадобились еще долгие одиннадцать лет, чтобы осмыслить, осознать, подвергнуть мучительному анализу все прошедшее, многое узнать и соотнести с судьбою миллионов, которых постигла та же участь, что и его семью. Что это было? Во имя чего? Кто виноват?

«Название родного села семьи Брызгаловых Слудка характерно для маленьких вятских сел. Они зачастую получали свои имена по характеру местности, рядом с которыми вырастали. Слово «Слудка», вероятно, происходит от «слуды». «Слуда» означает крутой берег.

Жизнь в селе сегодня никак не назовешь цветущей. Население в основном преклонного возраста. В центре села – храм Успения Пресвятой Богородицы, до недавнего времени заброшенный и обезглавленный.»[10]

Анатолий Иванович помнит этот храм прекрасным и огромным, таким, каким можно воспринимать родную церковь только в детстве. А храм действительно был родным – ведь в нем служил отец Анатолия, иерей Иоанн.

С 1918 по 1930 год отец Иоанн, уроженец села Новое Брызгалово (сейчас село относится к Удмуртской республике) был настоятелем слудского храма в честь Успения Пресвятой Богородицы. В тридцатом году Толе не было и десяти лет. Он навсегда, на всю жизнь запомнил ночь с 19 на 20 января.

Отец совершил вечернюю службу. Зашел в дом, попрощался с семьей – женой и двумя детьми. Неожиданно для детей сказал, что уезжает на лесозаготовки. И ушел – в трескучий уральский мороз. В окошки дети смотрели, как крещенская пурга быстро-быстро скрывала фигуру отца.

Отец Иоанн был одним из немногих священнослужителей, кому удалось избежать скорой и безжалостной расправы от почувствовавшей свою безнаказанность и мощь новой власти. Очень любили его в селе. Нашелся и смельчак, предупредивший батюшку о готовящемся аресте. Отец Иоанн долго колебался, но принял решение уйти, бежать, чтобы в скорейшем времени найти убежище и для своей семьи. За плечами сельского батюшки был уже горестный опыт отбывания срока: в восемнадцатом году его сослали на Соловки, но позже освободили. Грядущий же арест означал, скорее всего, расстрел.

Матушка, проводив мужа, начала хлопотать о спасении чад своих. И снова помогли те, кто любили и почитали священническую семью. Впрочем, страха и ужаса и дети, и их мать вкусили полной мерой. Наутро после ухода отца в избу ввалилась толпа представителей власти. Многие из них были навеселе. Они палили из нагана в потолок избы, требуя указать место, где скрылся отец. Мать, перепуганная насмерть, молчала. А дети беспомощно жались на полатях, слушая, как заходятся их сердечки в бешеном стуке. К счастью, незваные «гости» никого не ранили. Ничего не добившись, они ушли, приказав, матери готовиться к отъезду. И мать тут же начала собираться в далекий путь. Она сознавала, куда ей предстоит отправиться, и, чтобы спасти детей, заранее договорилась со своей подругой из деревни Мериновщина.

Анатолий Иванович с глубоким почтением произносит имя своей спасительницы – Мария Степановна Злобина.

Когда мать с сыновьями вывозили на поселение, она уже знала, что на деревенской околице в укромном месте ее ждёт Мария. Не ее, конечно, а деток. Трудно представить себе, что испытывала бедная женщина, незаметно из-под полога саней выталкивая своих сыновей в глубокий снег, умоляя их не плакать, целуя напоследок. Нелегко писать об этом, трудно представить себе и почти невозможно – пережить.

Но они пережили. «План мамы и Марии Степановны удался, и мы жили в доме своей спасительницы до тех пор, пока нас не обнаружили и не препроводили к матери. К счастью, не в детский дом, как детей врага народа», – очень тихо, чтобы не выдать своего волнения, говорит Анатолий Иванович.[13]

Он не стал рассказывать нам о всех тяготах жизни близ Магнитогорска, куда сослали мать. Из тех времен он  ярко описал  лишь один эпизод. Года через два после того, как детей доставили матери, они кратко и тайно виделись с отцом. Он работал под чужим именем на каком-то объекте соцстроительства. Ему, голодному и оборванному, предложил работу один из тех, кого в те времена называли вербовщиками. Эти люди высматривали нищих, бездомных и других обездоленных и, если это были не преступники, устраивали их на тяжкие работы за мизерную плату. Но это была свобода, и все невзгоды меркли рядом с таким бесценным даром.

Отец нашел свою семью, но наведался лишь раз и тайно – он ведь все это время, вплоть до 1936 года, был в розыске.

– Если б мама не сказала, что это отец, я никогда бы не узнал в чужом, заросшем бородой нищем родного человека.[13]

Много и долго рассказывал Анатолий Иванович о перипетиях своей многострадальной семьи.

Но мы только обозначим канву некоторых событий – несколько сплетений из полотна почти незнакомой нам жизни, чтобы лучше понять душу и характер этого человека.

Последние годы жизни Отца Иоанна принесли ему и радость: с 44-го года, когда службы во многих храмах после данного Сталиным разрешения стали возобновляться, вернулся к своему служению и он, протоирей Иоанн Брызгалов. Произошло это в Иркутске, где он жил, уже воссоединившись с семьей. Батюшка служил в Крестовоздвиженском соборе – главном храме города. 1 марта 1950 года после литургии он скончался в храме рядом с алтарем, на амвоне. Врачи констатировали инсульт. А любящим и близким смерть дорогого человека показалась безболезненной и быстрой, той христианской кончиной, о которой просят все молящиеся. Эта смерть была несравнимо легче многих лет жизни.

Матушка Феодосия после кончины мужа прожила еще четырнадцать лет, дождалась внуков. Она непрестанно молилась о душах усопших рабов Божиих Иоанна, Феодора и Евгения.

Федор – это старший сын Брызгаловых. В тот тяжкий день, когда Феодосия Васильевна вытолкнула из саней двух своих мальчиков, Федя, старшенький, ничего об этом не знал. Окончив школу, он учился далеко от дома. Судьба его трагична: ему было всего двадцать семь, когда его осудили «за антисоветскую агитацию и пропаганду». Его расстреляли в Хабаровске в тридцать восьмом году.

Евгений – младший из сыновей Брызгаловых, лейтенант Великой Отечественной, умер от ран в армавирском госпитале в 44-м году. В том самом 44-м, когда возобновилось служение отца.

Среднего сына – Анатолия – в возрасте семнадцати лет исключили из военного училища без права поступления в Вуз. Вместе с ним исключены были еще несколько юношей, сыновей «врагов народа». Высшее образование получить ему так и не удалось.

Анатолий Иванович окончил Свердловский строительный техникум железнодорожного транспорта в 1940 году и на многие годы связал свою жизнь с Уралом и 21 год проработал в разных строительных подразделениях. Был главным инженером минтранса.

«Такова судьба моей семьи, моего времени, нашего поколения, – пишет в своих воспоминаниях Анатолий Иванович. – Теперь я на пенсии и есть возможность обо всем подумать, поразмыслить, но ничего уже нельзя переделать, изменить в наших судьбах, в ужасной трагедии моего народа. На глазах по существу одного поколения пролились реки человеческих слез и крови, пробушевал океан, великий океан человеческого горя. Но самое страшное, что нам, наши детям и внукам еще долго придется расплачиваться за грехи наших отцов и дедов, которые затеяли эту междоусобицу, забыв Бога и его заветы».[4]

Глубоко в мою душу вошла исповедь Анатолия Ивановича о духовном завещании его отца и о сожалении, что выполнить его он не смог до конца.

Долго размышляя, я поняла, что эта исповедь на исходе жизни – исповедь умного, мудрого человека, понявшего глубоко смысл жизни, и теперь, мне кажется , я знаю, что дает ему силы исполнить свой святой долг до конца. Это любовь, вера в Бога, и людей. И я поняла, что эта горсточка земли малой родины способна дать силы не только выздороветь, но и создавать, воссоздавать из пепла. А не в этом ли смысл жизни человека, тех личностей, которые несут свет, веру и благодать?!

«К сожалению, я не все выполнил из отцовского завещания. Я забыл Бога, даже иногда кощунствовал над ним, и каюсь в этом перед ним и людьми. Воспитанный в советской школе по советским учебникам в атмосфере клеветы, лжи и бездуховности, я стал «гайдуком» того строя, при котором прожил всю сознательную жизнь. Но я не отказался от своего отца, не врал в биографиях и анкетах, которые мне приходилось заполнять при поступлении на работу, в комсомол и, к своему стыду, в партию. Причем в эти две организации вступил по убеждению, которое считал верным и неоспоримым. С детских лет мне не преподавали Закон божий, я не читал Евангелие. Раннее детство не в счет, т.к. я тогда еще не владел грамотой, и всё мною воспринималось не разумом, а чувствами. Пишу это не в оправдание себе, а в назидание другим. С детства у меня навсегда сохранилось уважение к религии, чья бы она ни была, уважение перед священнослужителями и верующими.

Если бы, начиная с Ленина, все держались веры, то думаю, что не было бы у нас ужасной резни и гражданских междоусобиц, сложилось бы правовое законопослушное общество, а не общество всеобщего беззакония, воровства, нигилизма и лжи».[4]

Анатолий Иванович приводит поэтические строки поэта:

«Миром, как и душой человека, движет любовь. В нем, лежащем во зле, она неизбежно торжествует, даже если не хватает времени земной жизни, чтобы убедиться в этом. Но для верующего человека это очевидно, как и Божие присутствие в мире».[10]

Один из таких вечных законов благодарности и долга привел Анатолия Ивановича в родную Слудку в конце семидесятых. Он восстановил разоренную могилку своей спасительницы Марии Степановны Злобиной. Долго не мог уйти с того места, на котором некогда стоял его родной дом. В годы репрессий его разобрали и куда-то свезли.

Красавица-церковь была разрушена так, что лишь те, кто помнил ее во всем величии, могли понять, что это за каменные останки посреди села.

«К этому времени Анатолий Иванович с семьей, где выросли три дочки, жил во Владимирской области, городке Костерево. Живет он там и поныне. Но тогда, в семьдесят девятом, его почти сразила тяжелая болезнь. Тот первый приезд в родные места казался Анатолию Ивановичу последним. Он с трудом верил, что поправится. Из Слудки привел в Костерево горсть земли, попросил родных положить землицу в его гроб. Но день ото дня стали возвращаться силы. Не от родной ли земли?»[3]

Каждый год-два он стал навещать в Слудке родную могилку, а заодно и ближе знакомиться с бывшими односельчанами, которые, кстати, вовсе и не считали его родителей врагами народа и своими рассказами помогали восстанавливать выпавшие из памяти странички жизни семьи Брызгаловых. Раз от разу он все дольше задерживался на «пепелище» родного дома. Вот тогда-то Анатолий Иванович сказал Господу и себе, что все свои силы, все свои средства отдаст на восстановление церкви Успения Пресвятой Богородицы на своей малой родине.

Все больше он утверждался в мысли восстановить былую красоту, вернуть односельчанам святыню, а может быть, веру в Бога. Ведь пришел же он, вчерашний безбожник и коммунист, к ней сам.

Не сразу пришёл Анатолий Иванович к мысли о восстановлении храма. Он понимал, что это долгий и трудный путь. «С чего начать?» – вот что беспокоило Брызгалова. В одиночку такое дело не поднимешь. Несколько лет он добивался разрешения от властей на создание православной общины. Это было почти не возможно в стране воинствующего атеизма. Но менялась страна, менялись нравы. В 1993 г. Анатолий Иванович вместе со своим главным помощником, женой Любовью Михайловной, ходили по деревням, собирая общину. Набралось чуть более ста человек, тех, кто и стал трудиться на этом главном для села строительстве. Супруги Редькины, простые сельские труженики, передали общине свой дом как вклад в это святое дело. Люди воспряли духом. Ведь возрождающийся храм – это не только дань памяти, это вера живая.

«Распахнутся двери храма, мы уверовали в это твёрдо. Анатолий Иванович смог зажечь нас, научить, как и с чего начать», – говорит Любовь Даниловна Головизнина, активистка общины.

Невзирая на трудности, получив благословение Высокопреосвященнейшего Хрисанфа Архиепископа Вятского и Слободского и благочинного Вятскополянского округа отца Алексея Сухих, взялся за святое дело быть организатором строительства».[14]

Средства на строительство храма собирали всем миром. Несли, кто что мог. Но много ли могут простые крестьяне? И Анатолий Иванович «пошёл в люди». Как бывший строитель, первым делом обратился к вятскополянским строителям. И те не отказали. Где техникой, где деньгами, где стройматериалами.

Брызгалов А.И. очень благодарен за ощутимую помощь и бывшему директору завода Пшеничникову Эдуарду Юрьевичу.

Почему они помогали? Может быть, это любовь к своей малой родине? Или чувство долга заставляет их это делать? Или пример этого старого, мудрого человека не оставляет их равнодушными?

Пшеничников считает Анатолия Ивановича героем нашего времени. «Невзирая на трудности и возраст, он шёл и продолжает идти вперёд. Мы видим результаты его работы, и это вдохновляет. Я считал долгом своим помочь ему, хотя трудности испытывали сами. И пусть таких людей будет больше, так как стране нужны сильные духом люди».[15]

«Добрые начинания этого человека зажгли в сердцах верующих людей огонёк любви Божией и надежду на светлое будущее», – говорит первый настоятель храма отец Георгий Богданов о Брызгалове А.И.[6]

В селе для восстановления храма был создан попечительский совет. Председателем его стал руководитель колхоза Редькин Валентин Владимирович, заместителем – Помыткин Михаил, начальник районной милиции.

Что заставляет этих людей, у которых и так много забот, взваливать на себя нелёгкое дело?

«Не ладно жить по пословице «живём в лесу, молимся колесу». Хотелось, чтобы не только в село вернулась былая красота, но и возродились души людей, молодежь пришла бы в храм, почувствовала уверенность в завтрашнем дне. Глядишь, меньше бы стало пьянства и разгула. Возродится вера – возродится село. Будет и будущее», – уверен Редькин.[16]

Сегодня, кстати, это одно из немногих хозяйств района, которое не развалилось в перестроечные годы. Не распродали, не разбазарили всё нажитое трудом в Советское время.

И для полковника милиции Помыткина М.Г. – глубоко верующего человека – «восстановление храма –это один из способов русского мужика на верный путь наставить». «И ещё, – продолжает Михаил Григорьевич, – очень сильное впечатление на меня произвёл Брызгалов Анатолий Иванович. Если бы не он, церковь не восстановили. Благодаря его мужеству, старанию, настойчивости дело сдвинулось с мёртвой точки. Если есть в России такие люди – Россия жива».[17]

Ворожцов Виктор Ильич – член попечительского совета, бывший директор мясокомбината считает ,что благодаря таким людям становится сильной и твоя деревня , где ты живёшь, и твой город, и страна.[18]

Неоднократно взывали активисты возрождения храма к людям и через газету «Вятско-Полянская правда» и получали помощь.

Спасибо вам, люди! Я очень горжусь своими земляками. Тем, что не очерствели наши души и сердца, что жива ещё вера, а значит, будет жить и Россия, которая и держится на таких добрых людях.

И вот буквально всем миром удалось-таки отремонтировать алтарь и летнюю церковь. Но ни одно благое дело не бывает без трудностей. Пожар. «Но даже он не мог нас лишить уверенности в том, что откроются двери храма и примут в свои врата всех, кто верит и нуждается в Господе», – говорит Пономарёва Ираида Николаевна – староста общины.[14]

«26 августа 1999 г. состоялось освящение главного престола в храме в честь Успения Божьей Матери. В 2004 г. восстановлена колокольня, упершаяся в небо трёхметровым крестом. Ещё несколько лет назад мало кто верил, что этот храм можно вернуть к жизни. Много лет он стоял немым укором всем живущим в селе. Но были те, кто надеялся и верил, что Господь пошлёт им строителя и вновь зазвучит над сводами храма молитвенное песнопение. В день освящения храма у многих на глазах были слёзы радости, что их давнее желание исполнилось – началась служба Христу. Давно не видели жители села столько духовенства, приехавшего на празднество. Торжественно и молитвенно пел сводный хор Никольского собора».[9]

Но наряду с радостью не покидала и боль главного строителя. Не нашлось в новую церковь постоянного батюшки. А наезжий то опаздывал, то не приезжал совсем, и люди, судя по всему, снова несколько охладели и к делу, и к вере.

«Ибо не подкидывай дровец в костёр – он и погаснет. Но с Божией помощью, – говорит Анатолий Иванович, – появился в церкви снова хозяин».[13]

И мне показалось после долгого разговора с ним, что может он стать таким, как давно умерший, но уважаемый до сих пор отец Иоанн. Это новый настоятель храма, назначенный в Слудку в 2003 году, отец Борис.

Со слезами радости Брызгалов вспоминает о событии, которого он ждал долгие годы. В декабре 2006 на возрождённой церкви зазвенели колокола. Спустя почти 40 лет над красавицей Вяткой снова звучит торжественный и ликующий звон. А это уже вклад в возрождение церкви отца Бориса. Открыл он однажды прихожанам свою мечту – пробуждать людей звоном. «Просил Бога. И как-то промыслом Божьим всё устроилось», – вспоминает настоятель.[16]

Снова у меня был повод гордиться своими земляками. Однажды на службу в храм зашёл Шорохов Игорь Юрьевич, московский бизнесмен, оказавшийся к тому же бывшим учеником нашей школы, сыном бывшей учительницы школы Шороховой Галины Павловны Заслуженного учителя РСФСР. Узнал у батюшки о нуждах церкви.

И вот в мае 2007 г. поднят последний седьмой колокол весом 330 кг. На нём выбиты имена благодетелей, кто внёс вклад в дело возрождения храма.

Следующая большая мечта отца Бориса и Анатолия Ивановича – иконостас и роспись купола.

«Таких людей на всей земле единицы, – уверены односельчане, – мы гордимся тем, что он наш земляк, и молимся о том, чтобы Господь послал ему здоровья и сил довести начатое дело до конца».[14]

С каждым днём уходят его силы, но он продолжает верить, что современная Слудка вновь станет крупным приходским центром, объединявшим некогда 12 деревень, и засияет вновь их красавец храм во всём своём величии.

Наверное, много таких судеб человеческих вобрал в себя российский двадцатый век. История семьи Брызгаловых перекликается с семейными хрониками многих и многих наших соотечественников. Но в чем-то она абсолютно уникальна и неповторима, как своеобразен каждый человек, даже с «типичной» для определенного времени биографией.

Об этой семье можно написать роман. Но ведь так, пожалуй, можно сказать о каждом из нас. Помните: «Людей неинтересных в мире нет…» Наверное, это относится к каждой семье. Описанная в подробностях, она могла бы стать живым пособием по истории нашей Родины.

Заканчивает свои воспоминания Анатолий Иванович стихами поэта Владимира Соколова:

Работая над материалом, я столкнулась с тем, что все люди, с кем мне пришлось разговаривать, с радостью делились со мной своими воспоминаниями.  Просили обращаться ещё, если будет нужна их помощь. Были рады, что мы интересуемся судьбой святого для них человека и важным для их жизни событием.

Я думаю, что моя работа будет  полезна всем, кто задумывается о смысле жизни, людям неравнодушным.